Среди произведений Сокпакбаева не найти ни одного, где явственно не выступал бы образ эпохи.

Уроки юных лет

Бердибека Сокпакбаева мы по устоявшейся привычке называем детским писателем. И сразу ставим себя в выигрышную позицию: как на такое возразить? Ведь писатель в самом деле приобрёл мировую известность благодаря своим произведениям о детях и для детей. Его повесть «Меня зовут Кожа» была переведена на большинство языков народов Советского Союза и, как говорили в те времена, стран народной демократии. Знали о приключениях 12-летнего казахского мальчика и в таких государствах, где книги советских писателей, с трудом пробивавшиеся через издательские препоны, были, прямо скажем, не в чести. Озорной Кожа, упрямее которого, как говорили его родственники и учителя, ещё не было на земле, лихо перешагивал границы и завоевывал серд­ца своей детской живостью и непосредственностью. Ходульные образы вечно хмурых, обозленных и недалеких людей, какими подчас изображали жителей советской страны иные писатели, не могли удовлетворить пытливых зарубежных читателей, и правдивые книги Сокпакбаева, согретые теплом его широкой души, приоткрывали им дверь в мир детства – трудного, сурового, но по-своему счастливого, светлого и неповторимого.

В то же время все мы так или иначе придаем словосочетанию «детский писатель» оттенок снисходительности. Порой забывая, на чьих книжках вырастали, мы думаем: чему они могут научить нас, взрослых, теперь? И ошибаемся.

«У нас растёт сильное и одаренное поколение. И писать детские книги – великая честь для наших литераторов... Детская повесть должна открывать широкие перспективы, должна быть способна к обобщениям больше, чем книга для взрослых», – считал Самуил Маршак. Чтобы почувствовать на себе волшебную силу знакомых с детства книг, достаточно всего лишь не упрямиться и снять с полки поистрепавшийся от времени томик. И тогда даже заученные наизусть строки зазвучат по-новому, открывая нам свой сокровенный смысл.

Должно быть именно мастерство детского писателя помогло Бердибеку Сокпакбаеву создать такие замечательные «взрослые» произведения, как «Степная звез­да» – цикл очерков о жизни великого ученого Шокана Уалиханова и роман «Мертвые не возвращаются», поднимающий проблему нравственного становления человека и закалки его характера. Их невозможно отделить от повестей «Путешествие в детство», «Я ещё вернусь», «Аяжан», «Где ты, Гаухар?», нельзя подвергнуть принудительному ранжированию, распределив по разрядам детской и взрослой литературы, ведь только взятые вместе они раскрывают нам сложный творческий портрет писателя.

«Хорошо тем писателям, которые пишут не про себя, а про других людей. Даже если они немножко и отступят от правды, может случиться так, что никто не заметит. А мне-то как? Я же ничего не могу написать, пока это на самом деле не случится!» – обращался к своим читателям юный прозаик Кожа Кадыров. И в то же время эти слова – как бы признание самого Бердибека Сокпакбаева, его жизненное и творческое кредо, верным которому писатель оставался до конца своих дней. В своих произведениях он развивал лучшие традиции казахской реалистической литературы, чьими стержневыми принципами были народность, правдивость и демократичность. Создавать полнокровные, волнующие сердце образы писателю помогал богатый жизненный опыт и особенно – уроки детства, выпавшего на бурные и тяжелые 30-е годы.

Художественно обобщить свои детские воспоминания, передать колорит времени и показать жизнь простых людей в условиях стремительного видоизменения привычных устоев Бердибек Сокпакбаев смог в повести «Путешествие в детство», где выступил в двух ипостасях – героя-рассказчика и стороннего наблюдателя, с высоты прожитых лет оценивающего события далёких лет. Повесть открывается такими словами: «Картины моего раннего детства, сохранившиеся в памяти, отрывисты и непоследовательны. Они похожи на кинокадры, которые смотришь в полудреме, не зная ни их начала, ни конца».

Этим высказыванием писатель предвосхищает избранную им манеру повествования, благодаря которой каждая глава повести распадается на несколько самостоятельных эпизодов. Приметы времени, впечатавшиеся в сознание, рассказчик передает через призму восприятия ребёнка, чья сила фантазии наделяет незнакомые слова и явления особым смыслом. Вот как, например, мальчик понимает слово «компеске» – конфискацию имущества кулаков: «Удивительные и непонятные события происходят вокруг. Откуда-то появилось слово «компеске». Я не знаю, что оно означает, но когда в воздухе начинает носиться это слово, происходит что-то странное. Во всяком случае для меня. Проселочной дорогой верховые и пешие погонщики гонят скот, поднимая тучи пыли. Многие люди вооружены револьверами, на боках у них висят кожаные сумки. И все это сопровождается невероятным шумом. Это и есть «компеске».

Да и само слово «кулак», означающее зажиточных крестьян-единоличников, герой-рассказчик воспринимает буквально, как «ухо», и на реплику взрослых об уничтожении этих самых кулаков удивляется: «Но зачем же уничтожать уши? Что, их будут отрезать что ли? Мне это непонятно».

Главный герой повести взрос­лел вместе со всем своим поколением. Как и многие его сверст­ники, получившие путёвку в жизнь, он мог сказать: «В шестом классе я вступил в комсомол. Комсомольцами становились с четырнадцати лет. Все ребята с нетерпением мечтали об этом времени. Я тоже был одним из них... День, когда я получил комсомольский билет, – самый незабываемый и счастливый в моей жизни. Грудь мою переполняло гордое чувство – позади ещё один большой перевал жизни на пути возмужания».

Не обходит писатель стороной и трагические страницы истории своей родной страны. В авторском отступлении к восьмой главе Сокпакбаев рассуждает о голоде, тяготы которого в детстве ему приходилось выносить вместе со всем народом. Он пишет: «Сейчас, с высоты своих зрелых лет, я отчетливо вижу и понимаю тот период жизни нашего края. Тогда на всех нас, и, как я потом узнал, не только на нас, а повсеместно, обрушилась стихия – природа как бы истощилась и проявила свою немилость к людям. Молодая советская республика ещё не оправилась от всех потрясений и разрухи гражданской войны, только что появились первые колхозы, и вдруг нагрянула засуха – как бы последнее испытание перед новой, ещё неведомой, но прекрасной жизнью».

Ответственность за будущее

Вообще среди произведений Сокпакбаева не найти ни одного, где явственно не выступал бы образ эпохи. И в этом их принципиальное отличие от тех сочинений, где исторические события выполняют роль статичной картинки, на фоне которой действуют главные герои. Для Сокпакбае­ва время – такое же действующее лицо его повествования, как Кожа и Жанар, Султан и Жантас, Аяжан и Гаухар, Майкапова и Рахманов... Чтобы получить право ввести такого героя в своё произведение, любой писатель должен выдержать серьёзный экзамен на знание окружающей его жизни.

В 1959 году Алексей Мусатов, автор знаменитой повести «Стожары», с горечью констатировал: «Писатели, пишущие для детей и юношества, ещё не в достаточной мере ощущают свой гражданский долг, свою ответственность перед читателем, не всегда выступают в роли разведчиков и пропагандистов нового, не всегда активно вторгаются в жизнь. Что греха таить, многие детские и юношеские писатели ещё слабо связаны с жизнью, оторваны от живой, духовно питающей среды школы, пионерской организации, детского коллектива. А отсюда мелкотемье, легковесность, худосочие в некоторых книгах».

Именно эта кровная связь с жизнью, а также глубокое знание детской психологии позволило Бердибеку Сокпакбаеву создать повесть «Меня зовут Кожа», о значении которой для развития отечественной литературы лишний раз говорить не приходится. Важным элементом образной системы этого произведения, как мы говорили выше, является образ эпохи, без которого, к примеру, невозможно понять истинного значения рассказа старого школьного сторожа Сайбека о Кадыре – погибшем на войне отце Кожи, или финальной сцены повести. Уже давно отгрохотали салюты, возвестившие миру о победе над фашизмом, страна стала оправляться от нанесенного захватчиками урона, дети радуются мирной жизни... И все же события грозных военных лет навсегда отпечатались в судьбе сразу нескольких поколений советских людей. На характере Кожи, как говорят все вокруг, заметно сказалась безотцовщина. За ним закрепилась слава «гнойника в здоровом коллективе» и «дезорганизатора с неисправимыми наклонностями», которая по ходу развития сюжета все более упрочняется. Многие его поступки, как, например, подкладывание лягушек учительнице, в самом деле достойны осуждения. Однако в отличие от своих антиподов, Жантаса и Султана, которые к концу повести подходят, в общем, такими же, какими читатель встречает их в самом начале, Кожа находит в себе силы пересмотреть своё поведение. И далеко не последнюю роль сыграла в этом состоявшаяся незадолго до решающего педсовета беседа со сторожем Сайбеком.

Отца мальчика, Кадыра, он знал ещё до войны. Воспоминания былых лет хорошо сохранились в его памяти. По просьбе Кожи Сайбек рассказывает, как в годы коллективизации Кадыр дал ему своего резвого иноходца. По неосторожности Сайбек погубил коня и был готов к тому, что Кадыр непременно подаст на него в суд. Как же он был удивлен, когда услышал от хозяина скакуна такие слова: «Что делать? Вы же не со злым умыслом...» Вспоминая Кадыра, Сайбек с возмущением говорит и о Султане, дружбой с которым на протяжении всей повести регулярно попрекают Кожу. «Утром подхожу к сельмагу, стоит один – сын коневода Сугура. Я попросил разменять мне рубль. У продавщицы сдачи не было. Так ты знаешь, что он мне всучил?» – говорит старый сторож своему юному собеседнику, после чего протягивает ему медную пуговицу.

Должно быть, в тот самый момент, когда Сайбек называет Кожу неплохим парнем, мальчик понимает ту меру ответственности, которая лежит на нём, старшем мужчине в семье погибшего фронтовика. Своими поступками он доводит до слез родную мать, одноклассники винят его в краже, которую он не совершал, учителя порой излишне строги, а причиной всему – его поведение. Обещаниями исправиться мальчик, как говорят в народе, кормил своих товарищей и педагогов не раз. Но только после педсовета и последовавшего затем общего собрания класса, решившего все же не исключать его из школы, Кожа в самом деле берётся за собственное перевоспитание. Слова Сайбека, засевшие в памяти, образ погибшего отца, материнская любовь и поддержка коллектива – все это помогает мальчику начать новую жизнь.

И даже классная руководительница Майканова, которая, как прежде казалось Коже, всегда желала ему зла, с теплотой в голосе замечает: «Мы с вами ещё будем гордиться когда-нибудь этим пареньком Кадыровым...» В этой взаимоответственности школьного коллектива за судьбу учеников – тоже яркая примета эпохи, изображая которую Сокпакбаев развивает традиции советской художественно-педагогической литературы, заложенные великим педагогом и замечательным писателем Антоном Макаренко. К слову, образ самого Макаренко тоже присутствует в книге. Раздумывая над своим поведением, Кожа ловит себя на мысли, что «такой большой писатель должен презирать мальчишек, которые кладут лягушек в сумки учительницам». И мысль эта не забывается...

Финальная сцена повести пронизана тонким лиризмом. Кожа, проведя над самим собой товарищеский суд и решив больше никогда «не заставлять мою несчастную маму переживать все хулиганские выходки», выходит на улицу и встречается с Султаном. Узнав о том, что его некогда закадычный друг испугался честной работы, из-за чего рассорился с отцом, и принял решение не показываться дома, перебиваясь тем, что удастся выпросить у соседей, Кожа раз и навсегда пересматривает своё отношение к нему. «Долго я ещё слышал удаляющийся стук – шаги Султана Сугурова, моего друга, казавшегося прежде таким сильным, независимым и гордым и ставшего в один прекрасный день жалким попрошайкой и трусом», – рассказывает мальчик своим читателям.

Вечерний ветер обдувает Кожу, и он, ощущая прилив беспричинного веселья, оглядывается вокруг. Поистине поэтический пейзаж, полный свежих метафор, создает писатель в последних абзацах повести: «Чистое шелковое небо было увешано звёздами, как платье невесты – украшениями. Месяц, словно заразившись моим чудесным настроением, светил вовсю: можно было решать задачи и найти на карте самую маленькую деревню при этом свете. На невидимой в темноте речке по­явился сверкающий серебряный мост – это тоже сделал месяц! И мне показалось вдруг, что по этому мосту проходит волшебная дорога в новый, незнакомый мир. И серебряные огоньки чудесного моста манили и звали: шагай смелее!» Именно за этот незнакомый мир сложил голову в бою отважный Кадыр, и теперь его сыну, 12-летнему Коже, предстоит сделать так, чтобы волшебное видение стало явью. Так читатель расстается с полюбившимся героем, перед которым вновь встает образ эпохи, открывающей ему «сверкающий серебряный мост» в будущее. Будущее, за которое в ответе каждый.

Да, Бердибек Сокпакбаев писал для детей. Но кто из нас не был ребёнком? У кого не сохранились в сердце и памяти воспоминания о детстве? Один известный журналист как-то сравнил человека с лампой: через абажур возраста всегда просачивается свет негасимой лампочки детского озорства и пытливости. И в те минуты, когда огонек этот разгорается особенно ярко, к нам вновь и вновь возвращаются наши добрые и испытанные друзья – книги Бердибека Сокпакбаева. Книги взрослого детского писателя...