Щадящий метод

В ходе расширенного заседания Правительства 28 января Президент Касым-Жомарт ­Токаев дал поручение приступить к соз­данию в стране ядерного клас­тера. «На фоне растущего энергодефицита следует ускорить строительство первой АЭС и в целом приступить к созданию в стране ядерного кластера. Это важная задача для обеспечения прогресса нашей страны», – отметил Глава государства.

Важнейшим сегментом такого кластера могла бы стать ядерная медицина – высокотехнологичное, современное, эффективное лечение с использованием радиопрепаратов. Только среди пациентов с проблемой щитовидной железы в такой терапии нуждаются тысячи казахстанцев. Впрочем, обо всём по порядку.

Имя им легион – так образно можно сказать о заболеваниях щитовидной железы. В мире различными патологиями этого органа страдают сотни миллио­нов человек! Наша страна не исключение. По данным Респуб­ликанской ассоциации семейных врачей, проблема касается прак­тически каждого пятого казах­станца. Только онкозаболеваний щитовидной железы в ­Казахстане каждый год регистрируют примерно по 700 новых случаев.

Если говорить конкретно о востоке страны, то в 2023 году в поликлиники и амбулатории с эндемическим зобом (увеличением щитовидной железы) обратились 450 пациентов. В среднем ежегодно 1 670 пациентов чис­лятся на учёте с тиреотоксикозом, или состоянием, связанным с гиперфункцией железы. И примерно 11 тыс. пациентов – с гипотиреозом, или, напротив, недостатком гормонов железы. Есть отдельная статистика по онкопатологиям. В 2022 году в Восточном Казахстане было выявлено 92 случая рака щитовидной железы (12,2 на 100 тыс. населения), в 2023-м – 77 случаев (10,5 на 100 тыс. населения).

– Учётные заболевания предус­мотрены приказом № 149 Министерства здравоохранения, – рассказала главный внештатный эндокринолог облуправления здравоохранения Бибинур ­Сафиуллина. – И есть заболевания, по которым учёт не ведётся, например, по узловому зобу. Мы сейчас пробуем в ручном режиме собрать статистику, чтобы знать, сколько у нас людей с такой проблемой, прошли ли они консультацию онколога, сколько из них в дальнейшем выявлены как онкологические больные. Но нужно понимать: в статданных отражены только те пациенты, которые взяты на диспансерный учёт в организациях первичной медико-санитарной помощи. Часть пациентов ходит к эндокринологам на частные приёмы, в платные кабинеты.

По словам эндокринолога, онкопатологии щитовидной железы – одни из самых благоприятных, они реже дают метастазы. Если рак выявлен вовремя, то есть на ранней стадии, и пациент прооперирован, он живёт дальше полной жизнью на заместительной терапии. Большой процент выявлений онкозаболеваний идёт через Восточно-Казахстанский многопрофильный центр онкологии и хирургии, где в каждом случае до операции обязательно проводят цитологию – тонкоигольную аспирационную пункционную биопсию. А после оперативного вмешательства ещё делают гистологию. В помощь врачам также скрининги. У тех, кто приходит в смотровой кабинет, проверяют кожные покровы и пальпируют щитовидную железу.

– В этом плане онкологи все держат на контроле, – отметила Бибинур Маликовна. – Специалисты, которые работают в смотровых кабинетах, при выявлении узлового зоба должны сразу направлять к эндокринологу для уточнения диагноза. То есть первый шаг по выявлению делают в смотровых кабинетах. Поэтому мы не устаем призывать население не игнорировать скрининги.

При проблемах с щитовидной железой у человека появляются неприятные симптомы. Если функция железы снижена, это сопровождается быстрым набором веса, плохим настроением, у больного отекает лицо. При гиперфункции – слабость, серд­цебиение, похудение, дрожь в руках и ногах, повышенная тревожность… Доктора любят сравнивать железу с дирижером большого оркестра. Этот орган участвует в регуляции всех сис­тем, отвечает за самочувствие, настроение, интеллект, красоту и даже репродуктивное здоровье. Если орган «сбоит», нездоровится всему организму. Человеку назначают ряд анализов со сложными названиями: на тиреотропный гормон, тироксин и антитела к тиреопероксидазе, на антитела к рецепторам тирео­тропного гормона… Его могут направить к онкологу, если УЗИ показало узел.

Как пояснила главный эндокринолог Восточного Казах­стана, пациентам, например, с тиреотоксикозом назначают очень длительное непрерывное медикаментозное лечение, которое нельзя прекращать – иначе будет рецидив. Государство полностью обеспечивает больных бесплатными лекарствами, это большая помощь. И при этом врачи подчеркивают: полное исцеление идёт только у небольшого процента. Поэтому в медицине используют ещё такие методы, как радиойодтерапия (РЙТ) и оперативное вмешательство. В Усть-Каменогорске работают превосходные подготовленные хирурги, они отлично оперируют. Но каким бы ни был уровень мастерства, операция – это всегда определенный риск.

– Если задет возвратный гортанный нерв, может возникнуть парез голосовых связок, – пояснила Бибинур Маликовна. – Если задета паращитовидная железа, может развиться гипопаратиреоз, или нарушение фосфорно-кальциевого обмена, судорожный синдром.

Во всем мире эндокринологи отдают предпочтение терапии радиоактивным йодом. Этому методу больше 60 лет! Пациенту дают препарат, содержащий радиоизотопы йода, бета-частицы проникают в ткань щитовидки, блокируют клетки, гиперфункция органа снижается. Радиоактивный йод, если нет противопоказаний, применяют также при онкопроцессе: первым этапом идёт оперативное удаление очага, а вот вторым – РЙТ, чтобы предупредить появление метастаз.

– Радиойодтерапия – это щадящий метод, – подчеркнула эндокринолог. – У радиоактивного йода быстрый период полураспада и выведения. Считается, что половина дозы выводится в первые 48 часов, а полностью – примерно в течение трёх месяцев. У пациента снижается активность щитовидной железы, и это та цель, к которой мы идём. При гипотиреозе меньше нагрузка на сердце, нервную систему, печень, почки. Мы подбираем медикаментозную дозу – и человек живёт полной жизнью.

Один на всех

Теперь о главном: как казах­станцам с проблемами щитовидной железы получить щадящую, эффективную помощь? В 2021 году в Семее начало действовать первое и единственное на всю страну отделение радионуклидной терапии. Почему в Семее, а не в Алматы или, например, столичном регионе? Выбор был сделан с учетом тяжелого наследия Семипалатинского испытательного полигона, высокого уровня раковых заболеваний на востоке страны. В итоге проект, стартовавший в 2012 году, затянулся на девять лет, сопровождался уголовными делами, колоссальным удорожанием… Правда, медики к той ситуации точно никакого отношения не имели.

Свет в конце тоннеля забрезжил только после того, как в 2019 году Президент ­Касым-Жомарт ­Токаев дал поручение ввести в строй медучреждение в кратчайшие сроки.

Что на сегодня? Как сообщила и. о. директора Центра ядерной медицины Семея Баян ­Бекетова, в 2023 году лечение здесь про­шли 605 пациентов, в том чис­ле 445 с раком щитовидной железы, 160 – с эндокринными заболеваниями.

– Приоритет отдается онкологическим больным, – уточнила она. – Приём пациентов идёт в течение десяти месяцев. В июле- августе в связи с профилактическими работами Института ядерной физики мы останавливаем приём, сотрудники отправляются в отпуск.

По состоянию на декабрь ­2024-го в очереди на РЙТ в медцентре Семея значились 1 369 пациентов, в том числе почти 600 с раком железы. При тех возможностях, которыми располагает небольшое отделение, ожидание важного лечения растягивается на сроки от полутора до… пяти лет! По словам Баян Бекетовой, в настоящее время в медцентре разрабатывают прейскурант, чтобы вести РЙТ на платной основе. И тут же руководитель уточняет: имеющиеся площади отделения не позволяют развернуть дополнительные палаты с учетом требований радиационной безопасности.

– Как известно, каждая палата представляет собой бокс, – дополнительно пояснила руководитель. – Пациент в течение пяти-шести дней пребывает в полной изоляции, наблюдение проводится через мониторы и громкую связь.

Реальное число нуждающихся в лечении радиоактивным йодом, конечно, значительно больше, чем по данным Семея. Напомним: только в Восточном Казахстане ежегодно выявляют 80–90 случаев онкопатологий железы, и только с тиреотоксикозом на учёте значатся почти 1 700 пациентов. В масштабах страны цифры могут быть кратно выше.

Многие вынуждены отправляться на платное лечение за границу. Мало того, что на человека с его нездоровьем ложатся немалые траты, его поджидает ещё стресс дальней дороги, страх чужого города. А у кого-то нет возможности позволить себе такую поездку, люди годами ждут помощи у себя дома, в родной стране.

В соседней России, к слову, с РЙТ нет никаких проблем. Отделения радионуклидной терапии действуют в шести-семи медцентрах российской столицы и Подмосковья, в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Обнинске, Калуге, Тамбове, Курске, Казани, Екатеринбурге, Омске, Новосибирске… Список можно продолжать. В этих клиниках охотно принимают пациентов отовсюду, в том числе из Казах­стана, успешно развивают медицинский туризм. Что мешает нашей стране с населением больше 20 млн перенять опыт? Речь ведь не о двух-трех отдельных случаях, речь о здоровье тысяч казахстанцев!

Понятно, что этот вопрос нужно адресовать не рядовым док­торам. Расчеты и прогнозы по новым лечебным учреждениям – это задача по линии Минздрава. Для примера: в Усть-Каменогорске с его историческим опытом производства ядерных материа­лов собрана отличная команда специалистов по радиационной безопасности. И что, возможно, ещё важнее – есть университетская база для подготовки кадров в данной сфере. То есть как минимум существует потенциал для такого направления, как радиологическая медицина.

Сегодня Казахстан вошел в клуб стран, развивающих у себя мирный атом. Принято решение о строительстве АЭС, в вузах вовсю работают над образовательными программами и подготовкой будущих специа­листов-атомщиков. Ядерная медицина – одно из передовых, технологичных направлений мирного атома. Она позволяет оказывать важнейшие медицинские услуги своим граж­данам и практически безгранично расширять сферу медицинского туризма.